Отмеченный сигилом  - Дмитрий Миконов

А вот если вопрос с исполнением заказа затянется или перейдет в плоскость спора, караванщикам не видать львиной доли заработанного. А значит, и переезд, или, если называть вещи своими именами, бегство, десятника в Островные королевства накроется медным тазом.

А что, если самому начать выплачивать себе жалованье?.. Десятник вновь тяжело вздохнул. Похоже, это начинало входить у него в привычку. Как ни крути, повышение статуса давало в ближайшем будущем неоспоримые преимущества, вплоть до возможного разрешения вопроса с Мартой.

Но справится ли он?

Когда-то, очень давно, гордо восседавший на лошади отец, повелительным тоном раздававший людям приказы, казался ему идеалом для подражания. К словам барона-первопроходца прислушивались, его покровительству радовались, его гнева боялись.

А потом те же самые люди вздернули его на костыле как последнего бандита.

Следуя указаниям людей Укуса, через пару часов караван выбрался на наезженную лесную дорогу. Один из ее концов терялся среди сосновых стволов и по логике вел в сторону Атрели. Второй, на который указали проводники, оканчивался на краю обширной поляны размером с хорошее турнирное ристалище.

По периметру территорию опоясывала полуобвалившаяся каменная изгородь. На дальнем конце поляны виднелась каменная усадьба времен отца нынешнего императора – двухэтажный дом в вычурном стиле, с мансардой, рельефными колоннами и стенами, увитыми зеленым плющом. Из покатой крыши торчала труба, над которой курился едва заметный белый дымок. Рядом с домом примостились конюшня и сарай с распахнутым настежь чердаком, под завязку забитым сеном.

Все свободное пространство поляны до самой усадьбы и даже часть леса за изгородью были густо усеяны разномастными шалашами, землянками и навесами, создавая впечатление ставших здесь лагерем иммаритского табора или кочевой орды.

В центре этого ералаша выделялась вытоптанная плешь с гордо торчащим колодезным журавлем, который местные заботливо обложили булыжниками, по всей видимости, взятыми из той же ограды. На хаотично натянутых между жилищами веревках сушилось белье, тут же на рогатинах вялилась рыба, бегали тощие собаки, в земле ковырялись чумазые дети мал мала меньше.

Немудрено было предположить, что о прибытии каравана ватажники узнали заранее. Бородатые мужики собирались в кучки, почесывали бока, поглаживали рукояти висевших за поясом топоров и что-то негромко обсуждали, с подозрением поглядывая на чужаков. Выглядывающие из недр жилищ бабы хватали мальцов и от греха подальше растаскивали их по домам. Подростки, стараясь подражать взрослым, кучковались у изгороди, но больше, разинув рты, смотрели и обсуждали мускулистых тягловозов, которых отродясь не видывали в здешних местах.

Получив одобрение Укуса на временную стоянку, глава возниц Ярок принялся разворачивать караван с внешней стороны ограды. Делал он это весьма грамотно, полностью учитывая сложившуюся ситуацию. Повозки становились рядами и сразу разворачивались в сторону единственной дороги, чтобы в случае чего осталась возможность дать деру. Иллюзорная надежда – если ватага захочет драться, вряд ли кому-то удастся сбежать.

Между делом Лаен заметил, что с крыльца усадьбы спустился примечательный человек в красной рубахе навыпуск и широких синих шароварах, заправленных в сапоги со шпорами. Через его плечо лентой тянулась перевязь, на которой болталась сабля. Судя по разнузданной походке и почтительной реакции окружающих, это и был обещанный Вальсо по прозвищу Лютый.

К нему подбежал Укус и вытянулся по струнке. Атаман выслушал подчиненного, покачал головой, подкрутил ус и решительно направился к повозкам. Теперь десятник мог рассмотреть его лицо. Все заготовленные и обдуманные, наверное, тысячу раз слова разом вылетели из головы, будто заряд шрапнели из ствола пистоли.

Атаман оказался коренастым человеком с обветренной физиономией, черными глазами, орлиным носом и щегольскими усиками. Насколько десятник помнил, он начал подмазывать их воском еще до того, как прослыл дамским угодником и заядлым дуэлянтом в предместьях Вельмонда, да и, что говорить, всего Нижнего Подбрюшья!

Джарах сделал несколько неуверенных шагов навстречу, все еще не веря своим глазам. Атаман, не сбавляя шаг, заключил его в крепкие объятия так, что аж кости затрещали:

– Плеть! Чтоб Невзра на меня свои гляделки уронил! Я уж думал – обмишурился! И не такое с перепою-то наблюдать приходилось… Укус шепчет мне – негоциант к нам пожаловал, так я едва портки не забыл нацепить, так торопился! – Атаман визгливо и заразительно расхохотался, обдав улыбающегося десятника запахом свежего перегара. Отсмеявшись, добавил уже гораздо тише: – Плеть, прошу – называй меня Вальсо при подчиненных. Народу я известен сейчас под этим именем…

– Рад тебя видеть, Вальсо! – Десятник отстранился и крепко сжал руку бывшему соратнику по клану. Не в силах перестать улыбаться, хитро подмигнул: – В атаманах, значит, ходишь?

– А то! Порядок твердой руки требует, сам знаешь. – Атаман потряс обозначенной конечностью и таинственно прищурился. – Стоим вот, лес охраняем, пока белые мухи на голову не сядут… А ты, значит, торговец вольный? Неожиданно.

– Вроде того… долгая история.

– Так чего стоим-то тогда? – обрадовался Вальсо. – Пойдем в дом, расскажешь все обстоятельно, как тебя угораздило из… сам знаешь кого, стать негоциантом!

– К-хек! – Лаен громко кашлянул в кулак и требовательно посмотрел на атамана.

Тот сразу смекнул:

– Экий я дурак, с расспросами насел! Ведь наперво горло смочить надо да пузо набить. – Он жестом подозвал плутоватого на вид парня, крутившегося поодаль. – Так, слушай сюда, милейший. Господ караванщиков не тормошить, теперь они наши гости. Отправь кого-нибудь, чтоб мяса и похлебки горячей принесли. Еще выдай из моих запасов…

Пока Вальсо устраивал хозяйственные дела, десятник подошел к Фабио и Вортану, которые стояли поодаль и с вытянутыми от удивления лицами наблюдали встречу земляков.

Что-то яростно втолковывающий вашуйцу капитан замолчал при его приближении:

– Знакомца встретил? – Глава наемников перекатил во рту стебелек травы и скрестил на груди руки.

– Твоя правда. Воевали когда-то в одном отряде, – как можно более расплывчато ответил десятник, не желая сейчас вдаваться в подробности. – Крепкая удача нам выпала, господа! За людей и товар можно не переживать… Ну, в том смысле, что претендовать на него атаман точно не станет.

– Ну-ну… – недоверчиво буркнул Калач. – Это неплохо, но ухо востро держать нужно. Того и гляди растащат добро… друзья твои.

– Брось, капитан, не до стычек сейчас. – После неожиданной и приятной встречи Лаен был настроен миролюбиво. – Предлагаю всем сегодня как следует отдохнуть, а завтра с утра собраться на совет общины и окончательное решение принять.

– Твоя воля, ты – негоциант, – съерничал Вортан, но, взглянув в потемневшие глаза десятника, в последний момент все-таки решил не обострять: – Ладно, пусть будет так. Но охранение я все равно выставлю, из тех, кого меньше потрепало. И твои тоже пускай в дозоре участвуют! – Палец капитана указал на кибитку соглядатаев.